На себе испытана война

В мае 2010 года россияне отметят знаменательную дату – 65-летие Победы советского народа в Великой Отечественной войне 1941 – 1945 годов. Прологом ее стала историческая битва за Москву, которая длилась более семи месяцев и переломным моментом которой историки считают 5 декабря 1941 года. В этот день советские войска перешли в Подмосковье от оборонительных действий в контрнаступление, и началось общее наступление нашей армии на западном направлении.
Война потребовала величайшего напряжения сил всего народа: и тех, кто шел в атаку, и тех, кто трудился в тылу, снабжая фронт всем необходимым. Среди последних была и Галина Семеновна Тилунас, вся жизнь которой связана с горьковским заводом «Красная Этна». Трудовая биография на этом предприятии началась у Галины Семеновны с октября 1941 года, когда ей отроду было всего 13 лет. В начале декабря этого года ей исполнился 81 год.
О военных годах, о пережитом в это нелегкое время она оставила воспоминания, которые хранятся в музее истории завода. К нему Тилунас имеет самое непосредственное отношение: она была в числе его создателей, а после выхода на пенсию долгое время заведовала заводским музеем. Скольких красноэтновцев, оставивших свой след в истории завода и страны, она разыскала, собрала архивные документы, и музей заиграл новыми красками. Не зря заводчане называли ее «наша непоседа».
Галина Семеновна Тилунас является ветераном завода и труда, награждена медалью «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941 – 1945 годов». В настоящее время она активистка в Совете ветеранов завода «Красная Этна», участница фестивалей, экскурсовод для школьников по музею. Человек неординарный – она пишет стихи, шьет и искусно вяжет. У Галины Семеновны сын и дочь. Дети пошли в маму – тоже творческие люди. Дочка пишет стихи – имеет сборник, занимается фотографированием, шьет, вяжет, любит живопись и дизайнерское искусство.
Этим летом Галина Семеновна по заказу учебного центра по ГО и ЧС Нижегородской области и при его содействии выпустила книгу «Топонимы Ленинского района: от прошлого к настоящему», для чего облазила все микрорайоны
и поселки этой территории, разговаривала со старожилами.
Книга получилась увлекательной, интересной. Впрочем, о ее литературном мастерстве можно судить и по ее «военным» воспоминаниям, фрагменты из которых мы предлагаем вниманию читателей газеты «Здравствуйте, люди!».

Великая Отечественная… Как давно это было. Но как живы в памяти воспоминания о ней!
Наша семья встретила войну в Минске.
Уже в первый день на город посыпались бомбы. На третий день мама повела нас с братом за город, чтобы там переночевать в спокойной обстановке.
Куда? Не пылала лишь западная часть города. Вот мы и двинулись на запад. Навстречу нам шли такие же беженцы,
но они пробирались на восток и очень удивлялись, что мы движемся в противоположном направлении. По их словам, немцы уже заняли Лиду и Гродно. Мы повернули в другую сторону и за ночь, обойдя горящий город, преодолев более сорока километров, добрались до первой не разрушенной врагом станции. На путях стоял только что разгруженный из-под угля состав. Мы сходу «с боем» залезли в вагон. В Орше из товарняка перебрались в пассажирский поезд. Здесь, на пятый день войны, узнали, что немецкие войска заняли Минск.
Приехав в Горький, мама поступила работать на «Красную Этну» секретарем-машинисткой в главную бухгалтерию. Брат Степан получил возможность учиться в заводском ремесленном училище, и его хлебная норма - 800 граммов в день - оказалась вдвое больше маминой, ведь он относился к рабочему люду. (Кстати, потом брат ушел на фронт и с него не вернулся. Ему было 17 лет, и у него как у малолетки была возможность получить «бронь», но прятаться за ней Степан не захотел). Я получала детскую хлебную карточку на 500 граммов.
Первый военный год оказался куда более голодным и холодным, чем все последующие. Голодным потому, что фашисты отрезали от страны житницы – Украину и Белоруссию. Городское население не сумело запасти на зиму продукты питания. Цены сразу же резко повысились, хотя зарплата осталась на прежнем уровне. Буханка хлеба на черном рынке стоила 200 рублей, а мамин оклад составлял 500.
Почти все горьковчане ездили по выходным дням по окрестным деревням в надежде обменять свои вещи на картошку. Но нам-то менять было нечего! Вот тут очень здорово помог завод. В цехе ширпотреба выпускали противни, чугунные сковородки и котелки, а также другую нужную в обиходе продукцию. Все работники завода покупали их для обмена на продукты. (Я дома до сих пор пользуюсь двумя сковородами военного образца и ни за что не обменяю их на современные).
Весной 1942 года рабочим «Красной Этны» выделили земли под огороды между поселками Березовский и Сортировочный вдоль линии железной дороги. Так что осенью этого года мы наконец-то стали сытыми – у нас появилась собственная картошка!
В первый военный год я окончила шестой класс, и мама, скрепя сердце, решила устроить меня на работу. Она договорилась с главным бухгалтером Борисом Дмитриевичем Быстрицким, что он возьмет меня рассыльной. Но именно в это время пришел приказ из наркомата, запрещавший брать на работу детей младше 14 лет. А мне до этого возраста не хватало целых полгода.
Быстрицкий употребил все свое влияние, чтобы меня приняли. С первых дней октября я уже разносила документы руководителям цехов и в цеховые бухгалтерии.
Что представлял из себя в то время завод? Заводские подразделения имели хорошую светомаскировку. Потолочные фонари были выкрашены в черный цвет, так же, как и оконные проемы. Лишь нижняя часть занавешивалась толем, который днем скатывали в рулон и подвешивали с помощью специального приспособления. Общее освещение не использовалось. Горели только лампочки на каждом рабочем месте. Входишь в цех днем, а там тьма кромешная…
Вспоминаются дни, когда на город сыпались бомбы. Чаще всего нас бомбили по ночам, хотя иногда и днем фашисты не давали покоя. Ночные бомбежки начинались с развешивания по небу «фонариков»: сбрасывались осветительные ракеты на парашютах, и сразу становилось светло, как днем. Первое время люди прятались в укрытия.
Потом, когда к бомбежкам попривыкли, с рабочих мест никто уже не уходил. На заводе и в поселках были организованы дружины. Дружинники не прятались никогда. Как только начиналась бомбежка, они хватали специально сделанные клещи и забирались на крыши цехов и жилых домов. Мне тоже «посчастливилось» схватить одну «зажигалку» на крыше дома, где нам выделили десятиметровую комнатушку.
Форма зажигательной бомбы ассоциировалась у меня с минами, которые мы выпускали в военном цехе № 1. Долгие годы я была уверена, что наш завод делает именно зажигалки. И лишь в конце столетия, когда по музейным делам я встретилась с бывшим начальником производственно-диспетчерского отдела А.Г.Розенбергом, я узнала, что выпускали мы мины, причем более половины всех выпускавшихся в Советском Союзе. Ежедневно в Дзержинск на зарядку отправлялось до двух железнодорожных составов. В них находились не только мины, но и «стаканчики» для «Катюш», и взрыватели к подводным торпедам.
Возвращаясь к ночным бомбежкам, скажу, что у нас на заводе не взорвалось ни одной бомбы. От них пострадали Шуваловский лес, поселок Володарского, парк им. 1-го Мая, Ленгородок. Нас Бог миловал. А вот другим заводам не повезло. Сильные разрушения получили автозавод, радиозавод им. Ленина и многие другие предприятия.
Зимой 1941-42 годов людям нечем было топить печи (правда, по ночам многие потихонечку пилили деревья Шуваловского леса на дрова), зато летом 1942 года всем жителям заводских поселков выделили на болотах делянки и снабдили самодельными резаками для добычи торфа. Завод тоже обзавелся собственным болотом, которое располагалось за поселком Орловские дворики по московской трассе.
Мне, как и другим конторским служащим, неоднократно приходилось трудиться на торфоразработках. Специальная машина прямо в карьере превращала твердую торфяную землю в кашеобразную массу, а затем разливала ее по ровной поверхности поля. Когда масса подсыхала, приезжала другая машина и резала застывший слой на брикеты. Наша задача была раздирать эти брикеты и укладывать их башенками с продухами со всех сторон. Сухие брикеты мы грузили в тележки для транспортировки на завод.
Мы также принимали участие в подаче заготовок мин с плаца в цех. Из вагонов заготовки сбрасывались по обе стороны железнодорожных путей, проходивших рядом с военными цехами.
Чтобы попасть в них, следовало пройти от четырех до шести горок с заготовками. Это было довольно опасное путешествие.
И еще одна работа отводилась нам, служащим. Военные годы были необычайно снежными и холодными, температура опускалась ниже 40 градусов, а снежные заносы были такими, что сугробы переваливали через заводской забор. Никогда потом я ничего подобного не видела. Так вот, нам приходилось лопатами расчищать железнодорожные пути и подходы к ним. Работа тяжелая, но мы знали, что помогаем заводу бесперебойно снабжать фронт своей продукцией, и были счастливы этим. Несмотря на 12-часовой рабочий день, многие продолжали участвовать в художественной самодеятельности. В ней нуждались не только заводчане.
Нас постоянно ждали в подшефных госпиталях. Душой коллектива всегда был Евгений Евстигнеев, впоследствии ставший знаменитым и любимым в стране артистом. В военные годы он работал слесарем в центральной заводской лаборатории.
Меня всегда поражало, насколько активны были красноэтновцы при различных сборах. Сначала в фонд обороны стали принимать довоенные облигации. Люди стояли в очередях, чтобы сдать их. Потом были сборы средств на постройку танковых колонн, эскадрилий самолетов. Собирали всем городом. Потом заводчане решили построить собственную колонну «Красноэтновец». Спустя 20 лет, когда мне пришлось собирать материалы для создания заводского музея, в мои руки попала телеграмма за подписью Сталина, в которой он благодарил красноэтновцев за этот подвиг.
Надо сказать, что весь завод работал на оборону, начиная с горячепрокатного цеха. Здесь научились катать не только стальную проволоку, но и цветные металлы, которые поставлялись «Красному Сормову» на строительство танков и авиационному заводу для самолетов. Холоднокатаную ленту в годы войны выпускала только «Красная Этна», а нужда в ней была на всех оборонных предприятиях. Рабочие ремонтного цеха, помимо своей основной работы, выпускали минометы.
В строительном и лесотарном цехах сколачивали ящики под снаряды, а в цехе ширпотреба делали патронташи для пулеметных лент. Так что орден Ленина, полученный заводом в 1944 году, – бесспорная заслуга всех без исключения работников «Красной Этны».
Самым ярким событием для всех нас стал, конечно же, день окончания войны. Вся страна с нетерпением ждала.
Шли последние бои в Берлине. И вот он объявлен, этот долгожданный День Победы! Из главной конторы мы высыпали, как горох, на улицу, оттуда – на дорогу, ведущую к Инструментальному поселку. Мы радовались, как дети, смеялись, обнимались, плакали…
Лично для меня День Победы совпал с окончанием семилетки. До сих пор храню я Похвальную грамоту, выданную по окончании школы.

Материал подготовила
Елена МАСЛОВА